АЛЕКСЕЙ ВЕДЕВ – д. э. н., директор Центра структурных исследований РАНХиГС, заведующий лабораторией финансовых исследований Института экономической политики им. Е. Т. Гайдара, заместитель министра экономического развития (с августа 2014-го по февраль 2017 года).
Важная особенность нынешнего кризиса [в мировой экономике, связанного с пандемией COVID-19] в его двойственной природе: удар по экономике нанесен со стороны предложения и со стороны спроса. В этой связи меры, предпринимаемые ведущими странами, выглядят достаточно адекватными – нынешний кризис надо заливать деньгами. С этой точки зрения антикризисный план, анонсированный российским правительством, выглядит либо как полумеры, либо как абсолютно недостаточные меры. Например, объявлено о программе выдачи банковских кредитов бизнесу «на выплату зарплаты» под нулевой процент, но совершенно непонятно, из каких средств частные предприятия будут расплачиваться по этим займам.
Также странно звучит инициатива о введении налоговых каникул – неясно, с какой прибыли предприятия станут платить налоги. Гораздо правильнее и эффективнее было бы либо субсидировать, либо напрямую финансировать компании и потребителей. То есть стимулировать спрос, компенсировать убытки экономических агентов. Для этого надо использовать все доступные источники финансирования: и Фонд национального благосостояния (ФНБ), и перераспределение средств внутри бюджета, а при необходимости и кредитную эмиссию. Сегодня накопления в ФНБ эквивалентны примерно 8% ВВП. Необходимая помощь по аналогии с другими странами составляет около 4–5% ВВП, притом что пакет мер, анонсированный российским правительством, сейчас оценивается в 1,2–1,5% ВВП. Даже если мы утроим расходы на антикризисную поддержку экономики против текущих планов, ФНБ в этом году не будет исчерпан.
Также надо помнить, что российская экономика крайне недомонетизирована. Поэтому при необходимости правительство просто может допечатать денег без риска разгона инфляции.
Наконец, надо достаточно адекватно оценивать уровень спада. Если до начала пандемии я оценивал вероятное падение российского ВВП в 2020 году в 1,5–2%, то сейчас допускаю провал вплоть до 10%. Мы имеем дело с очень масштабным кризисом. Текущий мониторинг показывает спад деловой активности до 20% – это слишком много.
В этой ситуации правительству надо провести быстрый системный анализ вероятных потерь на уровне контактов с ведущими производителями. И, конечно, следует прекратить все разговоры об ужесточении налоговой политики. Озвученное недавно повышение налогов на депозиты и разборки с офшорами в текущих условиях выглядят просто неприлично. Правительству надо сменить тональность вообще и переходить к прямому финансированию и поддержке экономики.
Кроме того, важно сделать выводы из этого кризиса. Главный: необходимо развивать другую экономику, которая не зависит от экспорта углеводородов и прочего сырья. Думаю, что урок от нефтяных цен будет отдельный. Полагаю, мы опять вернемся к теме приватизации, избыточности государства везде. И конечно, к пресловутой теме инвестиционного климата. Его придется улучшать реально, а не на словах. Ресурсы для инвестиций в России есть. Вопрос только в том, что инвестировать надо только в адекватную экономику, а не в ту, что у нас сейчас. Еще в 2015–2016 годах Минэкономразвития описало инвестиционную модель развития. Когда пандемия сойдет на нет, к ее обсуждению обязательно надо вернуться.
Как носить маску и что такое вирусная нагрузка?